Четыре дня на острове Киш
Я посетил остров Киш в конце сентября и пробыл там четыре дня, потратил всего $18, включая стоимость билетов на паром, плавание на котором в обе стороны должно было обойтись в $24. Секрет такой экономии заключался в том, что с материка на остров я уплыл гидростопом, то есть по достигнутой договоренности с капитаном мне не пришлось платить за билет.
Вояж на остров занял около часа. Выйдя из кондиционированного парома, я вновь ощутил обволакивающую и удушающую жару. В этом время у причала меня уже ждал Хади́ Лари́ , который спешно отвел меня к автобусу, также кондиционированному и даже дополнительно оборудованному салфетками. Мой друг расплатился за проезд и получил сдачу - несколько монет не иранского происхождения, на которых был отчеканен железный кувшин для воды и надписи на арабском языке.
- Водитель подумал, что мы иностранцы, и приехали из Арабских Эмиратов, поэтому заплатил дирха́ мами, - объяснил Хади, - В Эмиратах многие работают на стройках – афганцы, пакистанцы, но в особенности филиппинцы. Чтобы продлить визу, рабочие должны покинуть территорию ОАЭ на месяц, в это время они приезжают на остров Киш и отдыхают. Здесь ты легко можешь использовать дирха́ м, чтобы оплатить проезд или сходить в кафе.
Улицы острова выглядели ухоженными и чистыми, газоны вдоль дороги были аккуратно пострижены в форме квадратных кубиков, а вдоль разделительной полосы росли пальмы. Как и на острове Кешм здесь была разрешена беспошлинная торговля, и действовал упрощенный ввоз автомобилей, поэтому мимо нас проезжали громадные пикапы «Тойота» и другие автомобили иностранного производства.
- Каждое дерево и растение сюда привезли с материка, а раньше здесь был только песок, и ничего не росло. Понадобилось несколько десятков лет, чтобы обустроить остров, - пояснил мне Хади.
Мы проехали мимо торгового центра и громадного гипермаркета, а также увидели главную достопримечательность города - подземный резервуар для воды (Пайа́ б), превращенный в музей. Раньше его использовали для хранения чистой питьевой воды для всего города. Так как вход туда стоил около $4, я посчитал, что лучше за полдоллара посетить Музей Воды в городе Йезд, откуда изначально пошли постройки такого рода.
Из достопримечательностей также можно было посетить разрушенную крепость Харирэ́ , находящуюся недалеко от резервуара. Когда-то это место было оживленным городом, который, возможно, описывал иранский поэт Саади в своём поэтическом сборнике «Гулиста́ н» (Розовый сад). По легенде Харирэ́ был разрушен около 800 лет назад землетрясением. Судя по фотографиям, большую часть территории города сейчас представляют полуразрушенные стены и переходы, совсем недавно реконструированные для туристов.
На западном берегу острова находятся самые дорогие развлечения для туристов, которые включают катание на лодках с прозрачным дном, дайвинг в открытом море, посещение элитных парков и зоопарков. Так, например, на юго-западе есть «Парк Дельфинов», «Парк Газелей», «Эксклюзивные Пляжи» и сектор элитных частных домов, а также «Прибрежная Деревня для Туристов». К сожалению мне не удалось посетить эти места, и фотографии ниже я взял из интернета.
Мы вышли рядом с парком, в центре которого виднелось здание с причудливыми колоннами.
- Здесь находится «Дариу́ ш Гранд Отель» - самый красивый отель на Персидском Заливе, - продолжил свой рассказ Хади́ , - мои родители работали у владельца этого отеля (прим. имеется в виду Хоссейн Сабет), и он рассказывал им, что хотел построить необычный отель, находясь в котором можно почувствовать атмосферу Персепо́ ля. Для этого он привёз с материка мрамор и резчиков по камню, кажется, итальянцев, и они прямо здесь изготавливали статуи в течение нескольких лет. Каменные статуи и предметы интерьера повторяют отделку дворцов древней столицы Ахемени́ дов, и к тому же отель окружен множеством колонн, верх которых венчают фигуры из цельного камня.
Я предложил зайти в отель, чтобы лично убедиться в его великолепии и роскошном убранстве, однако оказалось, что для посещения нужно купить билет.
- Билет стоит $20, - сказал Хади.
- Не может быть, что так дорого, возможно, $2 доллара, но никак не $20, - возразил я и обратился к охраннику, - Бэба́ кхшид, бэли́ т чегха́ др мишэ́ ? (Извините, сколько стоит билет)
- Би́ ст хеза́ р (двадцать тысяч), - ответил он.
«Вот видишь, всего двадцать тысяч риалов - то есть $2», – обрадовался я и протянул деньги охраннику. Но он от них отказался и пояснил: «Би́ ст хеза́ р тома́ н» (двадцать тысяч томанов), и для наглядности продемонстрировал билеты, на которых нашими цифрами было написано 20.000, то есть $20.
Тогда мы сделали несколько фотографий с территории въезда в отель и отправились гулять дальше в сторону набережной, таким образом обойдя здание справа. Со стороны строящего бассейна вход в отель не был огорожен забором, и у нас появилась отличная возможность попасть внутрь, но Хади́ категорически не разрешил этого делать.
Движимый огромным любопытством узнать, что же из себя представляет отель, за вход на территорию которого нужно платить $20, я позже зашел на официальный сайт и выяснил, что постройка этого пятизвёздочного отеля длилась пять лет и обошлась $115 млн. С точки зрения отделки, у входа действительно было множество колонн и фонтанов, а в холле здания расположены статуи, напоминающие Персеполь. Виртуальный тур позволял осмотреться на 360 градусов и зайти в любую комнату, я выбрал «Королевский Апартаменты». В углу стоял телевизор с кинескопом, скучные жалюзи, скромная кровать и стол с креслом – вот и всё, что было в номере. Пусть любой сделает свой виртуальный тур по отелю и составит о нём собственное мнение.
Нетуристическая жизнь на острове
Прогуливаясь от «Дариу́ ш Гранд Отель», мы вышли к платному пляжу, вход на который стоил $3. Хади́ объяснил стоимость тем, что территория была оборудована шезлонгами и навесами, душем и туалетом, а также ячейками для личных вещей. Периметр пляжа был обнесен высоким забором - сеткой, в одном месте которой совсем не случайно была проделана огромная дыра. Но, конечно, Хади́ не разрешил ей воспользоваться, поэтому мы пошли дальше и скоро попали на общественный пляж с не менее чистым песком, удобными шатровыми навесами, горячим изумрудным морем и палящим, несмотря на вечернее время, солнцем. Отсюда открывался вид на строящиеся отели и краны. В море проплывали катера с туристами, а ближе к берегу по пояс в воде, одетые в черную чадру, полностью закрывающую тело, стояли женщины и наблюдали за резвившимися детьми, мужчины соревновались в плавании и позволяли себя заплывать дальше.
Глядя на женщин в черной чадре, плавающих в воде, можно было подумать, что с этой одеждой они никогда не расстаются. Моя иранская знакомая рассказала забавный случай, когда гостья из Европы задала ей вопрос: «Когда вы (иранские женщины) идете плавать в бассейн, вы тоже чадру, хиджаб или платок носите, чтобы закрывать свои волосы? » Этот вопрос не мог обидеть, но очень рассмешил. Наверное, девушка из Европы так предположила, потому что видела, как иранские женщины, решив искупаться вместе с детьми и семьёй, заходили в море в одежде. На самом деле ответ на этот вопрос очень простой – бассейны в Иране для женщин и мужчин – раздельные! Неподалеку от общественного пляжа находится женский пляж – конструкция, закрытая со всех сторон от постороннего взгляда наподобие стадиона с высокими стенами, вход в него разрешен только женщинам, там они могут плавать в купальниках.
Поскольку я не брал с собой вещи для купания, то так и пошел в воду в брюках, как делают большинство иранцев. Хади́ надел шорты, но при этом очень смущался - по его мнению, шорты были слишком короткие. А я подумал, что он бы смущался еще больше, если бы увидел меня в плавках. Морская вода была слишком горячей, чтобы можно было ощутить радость от купания, больше всего мне нравился мелкий песок под ногами и прозрачная вода. Было тихо и спокойно, музыка не звучала, палаток с кебабами и прочими благами цивилизации поблизости тоже не было, и когда стемнело, мы остались одни, и лишь одинокий фонарь освещал наши вещи на пустынном пляже.
По пути домой мы зашли в «Киш Гипермаркет» (Kish Hyper Market), на входе в который красовалась табличка «Икеа», а также реклама закусочных. На полках аккуратно, в соответствии с европейскими стандартами выкладки товаров, были разложены фрукты, привезенные с материка – гранаты за $5, яблоки за $3 и многое другое по таким же завышенным в несколько раз ценам, хотя выбор товаров, продовольственных и хозяйственных, безусловно, по качеству и количеству не уступал международным гипермаркетам.
Мой друг настоял на том, чтобы пригласить меня покушать. Зайдя в небольшое кафе, я попросил меню, но совсем не смог в нём разобраться - мало было того, что в меню цифры были написаны на индо-арабском, так ещё и цены были указаны в дирхамах, валюте ОАЭ. Мы заказали стандартную порцию риса с шафраном и кебаб, который всегда подают с печеным помидором, перцем и разрезанным наполовину лаймом.
Я попросил Хади́ рассказать о себе. Оказалось, он родился в Тегеране, где до сих пор живут его родители. Сейчас он работает трейдером в международной компании и инвестирует деньги в ценные бумаги. Так как его работа в основном зависит от компьютера и интернета, то ему было совсем несложно попросить перевести его из офиса в Тегеране в Киш. Для этого ему даже не пришлось менять работу.
- Конечно, я потерял немного в зарплате, но зато здесь за ту же цену я снимаю большую квартиру в отличном состоянии с мебелью и всем необходимым. Жизнь в Кише спокойнее, чем в Тегеране, экология лучше, правда, очень жарко, особенно летом, но большую часть времени я провожу в кондиционированном офисе и дома также есть кондиционер. Из-за разницы во времени при открытии фондовых бирж в разных странах, я должен быть в офисе рано утром, в обед у меня перерыв несколько часов, а затем я задерживаюсь до позднего вечера. Иногда я замечаю, что с моей работой у меня совсем не остается времени на себя, например, раньше я мог больше времени заниматься спортом, общаться с девушками, мог легко рассказать какую-нибудь шутку и рассмешить, а сейчас я только и делаю, что работаю, но в конечном счете, здесь я намного более счастлив, чем в Тегеране.
Математика аренды недвижимости
Мы возвращались домой по улице мимо бесчисленных типовых офисов размерами в одну большую комнату, обставленными дорогой мебелью с широкими стеклянными витринами, выходящими на улицу, и обычно состоящими только из одного служащего.
- Это офисы? – спросил я
- Да, это агентства недвижимости, - ответил Хади́ , - в последнее время их стало так много, что я сам удивляюсь, что столько людей хотят переехать в Киш. Хотя по масштабам стройки это неудивительно, когда я переехал сюда год назад, мой район состоял всего из нескольких улиц, а сейчас там уже множество переулков, застроенных новыми домами.
Агентства недвижимости помогают найти и снять жильё, ты ведь уже знаком с тем, как в Иране обычно снимают квартиру? Есть два вида контрактов: Эджарэ́ (EJAREH) – помесячная оплата, и Ра́ хн (RAHN) – оплата депозитом.
Из-за экономических санкций против Ирана в нашей стране очень высокая инфляция, и с каждым годом цены на недвижимость увеличиваются в несколько раз, поэтому если владелец жилья по контракту аренды получает деньги в иранских риалах помесячно, то к концу года платежи в долларовом эквиваленте станут совсем небольшими. Поэтому некоторые владельцы жилья вместо того, чтобы получать ежемесячный доход, контракт Эджарэ́ (EJAREH), выбирают вариант оплаты аренды жилья депозитом, который называется Рахн (RAHN), или комбинируют оба варианта оплаты.
Например, за свою квартиру по контракту Эджарэ́ я внёс депозит 250.000, 000 иранских риалов (эквивалент $2500) и не должен ничего платить помесячно. В течение года владелец жилья пользовался моими деньгами, заработал на них, возможно, 30%, потерял на инфляции около 20%, и в итоге получил прибыль 10%. Через год, когда закончился мой контракт, я уехал с квартиры и получил обратно свои 250.000, 000 риалов, но на самом деле из-за инфляции эта сумма уже не имела той покупательной способности, что год назад.
Между помесячной оплатой Эджарэ́ и внесением депозита Рахн существует зависимость - обычно каждые 10.000, 000 IRR депозитных денег ($1000) = 3.000, 000 IRR ($300) месячной оплаты.
Поэтому вместо полной суммы 250.000, 000 IRR ($2500) депозитных денег я бы мог внести только 150.000, 000 IRR ($1500) депозитом и мне бы нужно было ежемесячно доплачивать 3.000, 000 IRR ($300). Столько я плачу за свою квартиру площадью 65 кв. м. , её стоимость приблизительно равна стоимости соответствующей квартиры в Тегеране.
Как правило, владельцы жилья предпочитают депозитную систему Рахн только в случае, если у них есть свой бизнес, и они могут получить доход с этих денег. В периоды экономического спада, они предпочитают помесячную оплату.
Для того, чтобы снять жильё в Иране, обычно обращаются в агентство недвижимости, у них есть фиксированная комиссия по каждому виду сделки, например, при заключении контракта с депозитом Рахн, они получают от каждой стороны по 0.5% от суммы контракта, в нашем случае контракт заключался на 250.000, 000 IRR ($2500), то есть по $12.5 с владельца жилья и арендатора.
Я в свою очередь рассказал о том, что в Москве при съеме жилья через агентство чаще всего приходится выплачивать комиссию в размере 100% месячной оплаты, а при текущей стоимости аренды это обычно более $1000.
Вдоль всего побережья острова проходит велосипедная дорожка с отличным асфальтовым покрытием, поэтому Хади́ дал мне свой велосипед, предусмотрительно установив на него спереди и сзади электрические фонари, так получилось, что в дальнейшем они мне очень пригодились.
Дождавшись второй половины дня, когда уже не было так жарко, я выехал в сторону затонувшего греческого корабля (Кешти́ э Юна́ ни), находившегося на юго-востоке острова. Корабль сел на мель в 1966 году и теперь представляет собой достопримечательность для фотографов. Ехать нужно было около 10 км, и я был очень рад возможности покататься на велосипеде. Но на деле вышло, что крутить педали даже вечером, а если быть точным, то время близилось к закату, оказалось делом крайне затруднительным из-за невыносимой жары. Уже через несколько минут моя майка промокла насквозь, а пот ручьями стекал по лицу и попадал в глаза так, что они начинали щипать настолько сильно, что два раза пришлось останавливаться и промывать их чистой водой.
Я успел подъехать к кораблю как раз к закату. Здесь уже собрались иранские туристы и иностранцы с фотоаппаратами наготове. Если быть честным, то фотографировать дырявый проржавевший корабль – сомнительное удовольствие, но раз уж делать нечего, то остается взять фототехнику в руки и бегать слева-справа от корабля в поисках удачных фотографий. Хотя всё же хочется отметить, что ночные фотографии получились очень красивыми.
Изучив карту, я понял, что самым быстрым вариантом добраться до дома, было проехать по основной дороге «Гхуру́ б э Киш» через центр острова, вместо того, чтобы делать крюк, возвращаясь по велосипедной дорожке вдоль берега. Выехав по слабо освещенной дороге, я проехал около пяти минут, и остановился, чтобы ещё раз сверить маршрут. Рядом стояла небольшая будочка для сезонных рабочих, в которой горел свет. Я постучался и показал карту молодому человеку. Парень кивнул и пригласил зайти.
Неприметная будочка внутри оказалась в весьма хорошем состоянии – стены были отделаны приятным ДСП, в окнах установлены стеклопакеты, работал кондиционер и холодильник, в углу стояли запечатанные бутылки с водой. Душ и туалет находились на улице. Ребята приехали из Афганистана и жили здесь втроём, работая над благоустройством территории рядом с аэропортом, утром их забирали на машине, а вечером привозили обратно. Мы старались разговаривать на фарси, но слабо понимали друг друга. Жестами меня попросили остаться и через несколько минут принесли ужин – булгур с нутом и мясом, тонкую лепешку, чай с конфетами.
Пока мы разговаривали, за окном совсем стемнело, но я был рад их гостеприимству, к тому же они показали мне дорогу – нужно было ехать вперед около получаса, никуда не сворачивая. Единственный нюанс, который меня смущал, заключался в том, что дорога не была освещена. Я проверив передний фонарь, он освещал дорогу в двух-трех метрах от велосипеда, что было достаточно, чтобы не заблудиться на прямом шоссе. С заходом солнца температура воздуха нормализовалась, и я, выбрав самую высокую передачу, с огромной радостью принялся нажимать на педали.
В полной темноте при свете лишь одного переднего фонаря я ориентировался на белые бордюры по правой стороне дороги и проехал так около пяти километров. Но вдруг я остановился, потому что дорога заканчивалась, и вместо неё была развилка направо и налево. Более того, днём здесь проходили ремонтные работы, поэтому часть проезжей части была перегорожена бетонными блоками, а по бокам лежали горы песка. Объехав их, через километр я снова наткнулся на развилку, которая заканчивалась круговым движением с множеством съездов. Дальше дорога
еще несколько раз заканчивалась развилками, и мне приходилось принимать решения, в какую сторону ехать. Больше всего я боялся заблудиться, и когда увидел диспетчерскую вышку аэропорта, то очень обрадовался, потому что понял, что хотя и немного сбился с пути, но, по крайней мере, теперь знал, куда ехать. Через час я выехал к площади рядом с оживленной трассой, и поскольку не смог найти название на карте, то, оставив свой велосипед у дороги, замахал руками проезжающей машине. Водитель остановился и с любопытством осмотрел меня и мой велосипед, вид у меня был крайне уставший и взволнованный.
- Ман коджа хастам? (Где я нахожусь? ) – спросил я у водителя.
Тот взял карту и указал на площадь недалеко от пирса. Получилось, что я проехал по диагонали через весь остров около 20 км, и мне оставалось проехать еще 5 км по оживленной дороге до дома. Я включил задний фонарь и поехал по дороге среди потока машин, теперь искренне жалея, что у меня не было шлема, и как можно ближе прижимаясь к обочине при каждом приближающемся сзади свете фар.
Домой я вернулся поздно ночью, уставший и окончательно выбившийся из сил, но был благодарен исправно работавшему велосипеду и китайскому фонарику, которые так меня выручили. Как я позже выяснил, изучая фотографии магистрали «Гхуру́ б э Киш» со спутника, многие дороги, пересекающие её, просто не были указаны на туристической карте. И теперь, внимательно ознакомившись с огромным количеством развилок, я понимаю, что вряд ли бы еще раз принял решение поехать по этой дороге ночью на велосипеде при свете фонаря, который освещал дорогу не далее, чем на два-три метра.
Неудавшийся гидростоп с острова Киш
На следующий день я собирался уезжать, и поэтому накануне позвонил знакомому из Бенде́ р Чара́ к и сообщил ему, что собираюсь покинуть Киш. Он ответил, что постарается договориться с капитаном, чтобы тот забрал меня с острова, но для этого мне уже в 8 утра нужно было ждать паром у пирса.
Порт Киш своим иммиграционным офисом для получения разрешений на отплытие с острова и въездных печатей на визу в случае необходимости, регистрационной стойкой и специальным коридором для декларирования багажа напоминал аэропорт. Приехав туда за час, я сразу всё разузнал - чтобы уплыть на материковый Иран, нужно было не только купить билет, но показать свой паспорт и получить специальный документ, разрешающий покинуть остров и сесть на паром.
Так как я не собирался покупать билет, то прошел на пирс не через иммиграционный офис, а через служебный вход вместе с портовыми работниками, а затем без особых проблем нашел нужный паром. У пирса уже стояла очередь, в которой каждый держал проштампованные цветные листочки с разрешением на отплытие. Как только пассажиры поднялись на палубу, я подошел к капитану и обратился к нему на фарси.
- Бэба́ кхшид, ман микха́ м бэ Чара́ к бэр́ ам. Амма́ ма́ н пу́ ле ка́ фи надора́ м. (Извините, я хочу ехать в Бенде́ р Чарак, но у меня недостаточно денег).
- Я понимаю Вас. Но что я могу для Вас сделать, сэр, - на ломаном английском ответил капитан.
- Вы можете взять меня на паром? – переспросил я уже на английском.
Капитан ответил, что его корабль «фуль» (полный), но по нему было видно, что он вполне мне сочувствует и, возможно, все-таки найдёт свободное место. Беседуя со мной, капитан постоянно переходил то на фарси, то на английский, поэтому я повторил свою просьбу на знакомом ему языке: «Ма́ н пу́ ле ка́ фи надора́ м. Виза дарам (у меня не достаточно денег, у меня есть виза)». Но последняя фраза про визу его очень встревожила. Возможно, он вспомнил, что я иностранец и, по его мнению, мне обязательно нужно было иметь разрешение на выезд с острова или на въезд Иран. Я достал паспорт и показал визу, но было поздно, теперь иранец уверенно показывал на здание порта и повторял, что мне нужно сначала получить разрешение в иммиграционном офисе.
Когда я понял, что переубедить капитана не получится, то со всех ног бросился в офис, но он оказался закрыт, тогда я остановил какого-то служащего в погонах и обратился к нему. Офицер с любопытством стал рассматривать мой паспорт, и только после того, как я объяснил, что очень спешу, улыбнулся и, вернув мне документы, сказал, что никаких дополнительных печатей не нужно. Я пулей вылетел из офиса и помчался к пирсу, однако к моему большому разочарованию парома там уже не было.
Я провел на причале более часа в ожидании следующего парома, но в итоге мне пришлось вернуться в здание порта, чтобы уточнить расписание. При выходе мне пришлось воспользоваться служебным проходом, так как было очень неловко входить в таможенную зону со стороны пирса и объяснять, почему я не уплыл. На этот раз охранник в будке остановил меня, проверил паспорт, и, кажется, поругал за то, что я ходил там, где нельзя.
Выяснилось, что следующий паром должен был отплывать только через три часа, и так как в это время на острове начиналась самая сильная жара, то я принял решение остаться в зале ожидания. Также оставался невыясненным вопрос насчет разрешения на выезд, и я направился иммиграционный офис. Начальник тщательно изучил мой паспорт и подтвердил, что никаких бумаг получать не нужно, а также попросил помощника провести меня к кассе, которая находилась на улице. Под заботливым присмотром иранца я дошел до кассы, заплатил $12 и получил вожделенный билет.
Автор: Козловский Александр.
Книга: "Незабываемый Иран". 159 дней автостопом.
Источник: http://sanyok-belarus. narod. ru/
Č etras dienas Kiš as salā
Es apmeklē ju Kiš as salu septembra beigā s un paliku tur č etras dienas, iztē rē jot tikai 18 USD, ieskaitot prā mja biļ eš u izmaksas, kurā m vajadzē ja maksā t 24 USD turp un atpakaļ . Š ā da ietaupī juma noslē pums bija tā ds, ka no cietzemes uz salu devos ar hidrostopu, proti, pē c vienoš anā s ar kapteini man par biļ eti nebija jā maksā.
Brauciens uz salu ilga apmē ram stundu. Izkā pjot no prā mja ar gaisa kondicionē tā ju, es atkal sajutu aptveroš o un smacoš o karstumu. Š ajā laikā piestā tnē mani jau gaidī ja Hadi Lari, kurš steidzī gi aizveda uz autobusu, arī kondicionē tu un pat papildus aprī kotu ar salvetē m. Mans draugs samaksā ja biļ eti un saņ ē ma sī knaudu - daž as monē tas, kuru izcelsme nav Irā na, kas tika izkaltas ar dzelzs ū dens krū zi un uzrakstiem arā bu valodā.
– Š oferis domā ja, ka esam ā rzemnieki un braucam no Apvienotajiem Arā bu Emirā tiem, tā pē c maksā ja dirhamus, – Hadi paskaidroja, – Emirā tos bū vlaukumos strā dā daudzi – afgā ņ i, pakistā nieš i, bet ī paš i filipī nieš i. Lai pagarinā tu vī zu, darbiniekiem ir jā atstā j AAE uz mē nesi, un š ajā laikā viņ i ierodas Kiš as salā un atpū š as. Š eit varat ē rti izmantot dirhē mu, lai samaksā tu biļ eti vai doties uz kafejnī cu.
Salas ielas izskatī jā s glī tas un tī ras, zā lieni gar ceļ u bija glī ti nopļ auti kvadrā tveida kubu formā , bet gar mediā nu auga palmas. Tā pat kā Qeshm Island, tā bija beznodokļ u un ļ ā va viegli ievest automaš ī nas, tā pē c mums garā m gā ja milzī gi Toyota pikapi un citas ā rzemē s raž otas automaš ī nas.
- Katrs koks un augs š eit tika atvests no cietzemes, un agrā k bija tikai smiltis, un nekas neauga.
Salas aprī koš ana prasī ja vairā kus gadu desmitus, - Hadi man paskaidroja.
Braucā m garā m iepirkš anā s centram un milzī gam hipermā rketam, kā arī apskatī jā m galveno pilsē tas apskates objektu - pazemes ū dens tvertni (Paya b), kas pā rvē rsta par muzeju. To izmantoja tī ra dzeramā ū dens uzglabā š anai visai pilsē tai. Tā kā ieeja tur maksā ja ap 4$, tad izdomā ju, ka par pusdolā ru labā k bū tu apmeklē t Jazdas pilsē tas Ū dens muzeju, no kurienes sā kotnē ji nā kuš as š ā da veida ē kas.
No apskates objektiem varē tu apmeklē t arī izpostī to Harire cietoksni, kas atrodas netā lu no ū denskrā tuves. Kā dreiz š ī vieta bija dzī vī ga pilsē ta, ko, iespē jams, savā dzejas krā jumā Gulistā na (Rož u dā rzs) aprakstī jis irā ņ u dzejnieks Saadi. Saskaņ ā ar leģ endu, Harire pirms aptuveni 800 gadiem iznī cinā ja zemestrī ce.
Spriež ot pē c fotogrā fijā m, lielā kā daļ a pilsē tas teritorijas š obrī d ir attē lota ar noplukuš iem mū riem un ejas, kas nesen rekonstruē ti tū ristiem.
Salas rietumu piekrastē ir visdā rgā kā tū ristu izklaide, kas ietver laivoš anu ar caurspī dī gu dibenu, nirš anu atklā tā jū rā , elitā ro parku un zooloģ isko dā rzu apmeklē š anu. Tā , piemē ram, dienvidrietumos ir “Delfī nu parks”, “Gazeļ u parks”, “Ekskluzī vas pludmales” un elitā ru privā tmā ju sektors, kā arī “Piekrastes ciems tū ristiem”. Diemž ē l š ī s vietas nevarē ju apmeklē t, un zemā k esoš ā s fotogrā fijas paņ ē mu no interneta.
Izkā pā m netā lu no parka, kura centrā varē ja redzē t ē ku ar dī vainā m kolonnā m.
- Š eit ir Dariush Grand Hotel - skaistā kā viesnī ca Persijas lī cī , - Hadi turpinā ja savu stā stu, - mani vecā ki strā dā ja pie š ī s viesnī cas ī paš nieka (apm.
nozī mē Hoseins Sabets), un viņ š viņ iem teica, ka vē las uzcelt neparastu viesnī cu, kurā var sajust Persepoles atmosfē ru. Lai to izdarī tu, viņ š atveda marmoru no cietzemes un akmens grebē jus, š ķ iet, itā ļ us, un viņ i vairā kus gadus š eit veidoja statujas. Akmens statujas un interjera priekš meti atkā rto senā s Ahemenī du galvaspilsē tas piļ u apdari, turklā t viesnī cu ieskauj daudzas kolonnas, kuru virsotni vainago masī vas akmens figū ras.
Piedā vā ju doties uz viesnī cu, lai paš am pā rliecinā tos par tā s krā š ņ umu un grezno noformē jumu, bet izrā dī jā s, ka apmeklē jumam jā iegā dā jas biļ ete.
"Biļ ete maksā.20 USD, " sacī ja Hadi.
- Tas nevar bū t tik dā rgi, varbū t 2 dolā ri, bet ne 20 vispā r, - es iebildu un pagriezos pret sargu, - Beba khshid, beli t chegkha dr mishe? (Atvainojiet, cik maksā biļ ete)
- Bi st hezar (divdesmit tū kstoš i), - viņ š atbildē ja.
"Redziet, tikai divdesmit tū kstoš i riā lu - tas ir, 2 USD, " es priecā jos un pasniedzu naudu apsargam. Bet viņ š no tiem atteicā s un paskaidroja: "Bist hezar toman" (divdesmit tū kstoš i tomaņ u), un skaidrī bas labad viņ š parā dī ja biļ etes, uz kurā m mū su skaitļ os bija rakstī ts 2.000, tas ir, 20 USD.
Tad paņ ē mā m daž as fotogrā fijas no viesnī cas ieejas un devā mies pastaigā tā lā k uz krastmalas pusi, tā dē jā di apejot ē ku labajā pusē . No ē kas baseina puses ieeja viesnī cā nebija iež ogota, un mums bija lieliska iespē ja tikt iekš ā , tač u Hadi to kategoriski neļ ā va.
Lielas ziņ kā res vadī ts, lai uzzinā tu, kā da ir viesnī ca, par kuras ieeju jā maksā.20 dolā ri, vē lā k iegā ju oficiā lajā mā jaslapā un uzzinā ju, ka š ī s pieczvaigž ņ u viesnī cas celtniecī ba ilga piecus gadus un izmaksā ja 115 miljonus dolā ru. .
Apdares ziņ ā pie ieejas tieš ā m bija daudz kolonnu un strū klaku, un ē kas zā lē atrodas statujas, kas atgā dina Persepoli. Virtuā lā tū re ļ ā va aplū kot 360 grā dus un ieiet jebkurā telpā , izvē lē jos "Karalisko dzī vokli". Stū rī bija televizors ar kineskopu, garlaicī gas ž alū zijas, pieticī ga gulta un galds ar atzveltnes krē slu - tas ir viss, kas bija istabā . Ļ aujiet ikvienam veikt savu virtuā lo ekskursiju pa viesnī cu un izveidot par to savu viedokli.
Netū ristu dzī ve uz salas
Ejot no Dariush Grand Hotel, devā mies uz maksas pludmali, kurā ieeja maksā ja 3$. Hadi izmaksas skaidroja ar to, ka teritorija bija aprī kota ar sauļ oš anā s krē sliem un nojumē m, duš ā m un tualetē m, kā arī kamerā m personī go mantu glabā š anai. Pludmales perimetru apjoza augsts ž ogs – rež ģ is, kura vienā vietā nejauš i nebija izveidojusies milzī ga bedre.
Bet, protams, Hadi neļ ā va viņ ai to izmantot, tā pē c devā mies tā lā k un drī z vien nokļ uvā m publiskajā pludmalē ar ne mazā k tī rā m smiltī m, ē rtā m telš u nojumē m, karstu smaragda jū ru un svelmainu sauli, neskatoties uz vakara laiku. No š ejienes pavē rā s skats uz bū vē jamā m viesnī cā m un celtņ iem. Jū rā kuģ oja laivas ar tū ristiem, un tuvā k krastam, lī dz viduklim ū denī , tē rpuš ies melnā plī vurā , kas pilnī bā sedza ķ ermeni, sievietes stā vē ja un vē roja draiskojoš os bē rnus, vī rieš i sacentā s peldē š anā un ļ ā vā s peldē t tā lā k.
Skatoties uz sievietē m melnā plī vurā , kas peld ū denī , varē ja domā t, ka viņ as nekad neš ķ irsies no š ī s kleitas. Mana irā ņ u draudzene stā stī ja smieklī gu stā stu, kad viesis no Eiropas viņ ai uzdeva jautā jumu: “Kad jū s (irā ņ u sievietes) ejat peldē ties baseinā , vai jū s arī nē sā jat plī vuru, hidž abu vai lakatu, lai segtu matus? Š is jautā jums nevarē ja aizskart, bet lika man ļ oti pasmieties.
Iespē jams, tā pieņ ē musi kā da meitene no Eiropas, jo redzē jusi, kā irā ņ u sievietes, nolē muš as peldē ties kopā ar bē rniem un ģ imeni, drē bē s devā s jū rā . Patiesī bā atbilde uz š o jautā jumu ir ļ oti vienkā rš a – baseini Irā nā sievietē m un vī rieš iem ir atseviš ķ i! Netā lu no publiskā s pludmales atrodas sievieš u pludmale - no ziņ kā rī go skatieniem no visā m pusē m slē gta konstrukcija kā stadions ar augstā m sienā m, tajā drī kst ieiet tikai sievietes, kur var peldē ties peldkostī mos.
Tā kā pelddrē bes lī dzi neņ ē mu, ū denī devos biksē s, kā to dara lielā kā daļ a irā ņ u. Hadi uzvilka š ortus, bet tajā paš ā laikā viņ š bija ļ oti samulsis - viņ aprā t, š orti bija pā rā k ī si. Un es domā ju, ka viņ š bū tu vē l vairā k neē rts, ja ieraudzī tu mani peldbiksē s. Jū ras ū dens bija pā rā k karsts, lai izjustu peldē š anas prieku, visvairā k man patika smalkā s smiltis zem kā jā m un dzidrs ū dens.
Bija kluss un mierī gs, nebija mū zikas, tuvumā nebija telš u ar kebabiem un citiem civilizā cijas labumiem, un, kad satumst, mē s palikā m vieni, un tikai viena laterna izgaismoja mū su lietas pamestā pludmalē.
Mā jupceļ ā piestā jā m Kish Hyper Market, kurā pie ieejas bija Ikea zī me, kā arī ē stuvju reklā ma. Plauktos glī ti, saskaņ ā ar Eiropas standartiem preč u izstā dī š anai, tika izlikti augļ i, kas atvesti no cietzemes - granā tā boli par USD 5, ā boli par USD 3 un daudz kas cits par tā m paš ā m paaugstinā tā m cenā m vairā kas reizes, lai gan preč u izvē le , pā rtika un mā jsaimniecī ba, protams, kvalitā te un kvantitā te nebija zemā ka par starptautiskajiem hipermā rketiem.
Mans draugs uzstā ja uzaicinā t mani ē st.
Ieejot mazā kafejnī cā , prasī ju ē dienkarti, tač u nekā di nevarē ju izdomā t - ē dienkartē ne tikai cipari bija rakstī ti indoarā bu valodā , bet arī cenas bija norā dī tas dirhē mos, AAE valū tā . Pasū tī jā m standarta safrā na rī sus un kebabu, ko vienmē r pasniedz ar ceptiem tomā tiem, papriku un uz pusē m pā rgrieztu laimu.
Es lū dzu Hadi pastā stī t par sevi. Izrā dī jā s, ka viņ š ir dzimis Teherā nā , kur joprojā m dzī vo viņ a vecā ki. Tagad viņ š strā dā par tirgotā ju starptautiskā uzņ ē mumā un iegulda naudu vē rtspapī ros. Tā kā viņ a darbs galvenokā rt ir atkarī gs no datora un interneta, viņ am nebija grū ti lū gt, lai viņ u pā rceļ no biroja Teherā nā uz Kiš u. Lai to izdarī tu, viņ am pat nebija jā maina darbs.
- Protams, nedaudz zaudē ju algu, bet š eit par to paš u cenu ī rē ju lielu dzī vokli lieliskā stā voklī ar mē belē m un visu nepiecieš amo.
Dzī ve Kiš ā ir mierī gā ka nekā Teherā nā , vide ir labā ka, lai gan ir ļ oti karsts, it ī paš i vasarā , bet lielā ko daļ u laika pavadu birojā ar kondicionieri un mā jā s ir arī kondicionē tā js. Sakarā ar laika starpī bu, kad daž ā dā s valstī s tiek atvē rtas birž as, man birojā jā bū t agri no rī ta, pusdienlaikā ir vairā ku stundu pā rtraukums, un tad palieku lī dz vē lam vakaram. Reizē m pamanu, ka ar darbu vispā r neatliek laika sev, piemē ram, agrā k varē ju vairā k sportot, komunicē t ar meitenē m, viegli varē ju izstā stī t kā du joku un likt smieties, bet tagad daru tikai to, ko gribu. darbu, bet galu galā es š eit esmu daudz laimī gā ks nekā Teherā nā.
Ī paš uma ī rē š anas matemā tika
Mē s gā jā m mā jā s pa ielu garā m neskaitā miem tipiskiem vienas lielas telpas birojiem, kas bija dā rgi mē belē ti ar platiem stikla logiem, kas vē rsti uz ielu un parasti sastā vē ja tikai no viena darbinieka.
– Vai tie ir biroji? ES jautā ju
- Jā , tā s ir nekustamo ī paš umu aģ entū ras, - atbildē ja Hadi, - pē dē jā laikā to ir bijis tik daudz, ka es pats esmu pā rsteigts, ka tik daudz cilvē ku vē las pā rcelties uz Kiš u. Lai gan tas nav pā rsteidzoš i, ņ emot vē rā bū vniecī bas mē rogu, kad pirms gada pā rcē los uz š ejieni, mana apkā rtne sastā vē ja tikai no daž ā m ielā m, un tagad jau ir daudz joslu, kas apbū vē tas ar jaunā m mā jā m.
Nekustamā ī paš uma aģ entū ras palī dz atrast un ī rē t mā jokli, jū s jau zinā t, kā cilvē ki parasti ī rē dzī vokli Irā nā , vai ne? Ir divu veidu lī gumi: Ejare (EJAREH) - ikmē neš a maksā jums un Rahn (RAHN) - iemaksa ar depozī tu.
Ekonomisko sankciju dē ļ pret Irā nu inflā cija mū su valstī ir ļ oti augsta, un katru gadu nekustamo ī paš umu cenas pieaug vairā kas reizes, tā pē c, ja mā jokļ a ī paš nieks saskaņ ā ar ī res lī gumu ik mē nesi saņ em naudu Irā nas riā los, tad lī dz gada beigā m gadā maksā jumi dolā ru izteiksmē kļ ū s pavisam nelieli. Tā pē c daž i mā ju ī paš nieki tā vietā , lai saņ emtu ikmē neš a ienā kumus, Ejareh (EJAREH) lī gumu, izvē las maksā t ī ri ar depozī tu, ko sauc par Rahn (RAHN), vai kombinē abas maksā š anas iespē jas.
Piemē ram, par savu dzī vokli saskaņ ā ar Ejare lī gumu es veicu depozī tu 25.000 000 Irā nas riā lu (atbilstoš i USD 2500) un man nekas nav jā maksā katru mē nesi. Gada laikā saimnieks izmantoja manu naudu, nopelnī ja varbū t 30%, inflā cijas dē ļ zaudē ja apmē ram 20% un galu galā guva 10% peļ ņ u. Gadu vē lā k, kad man beidzā s lī gums, es pametu dzī vokli un atguvu savus 250.
Lai ī rē tu mā ju Irā nā , viņ i parasti vē rš as nekustamo ī paš umu aģ entū rā , viņ iem ir fiksē ta komisijas maksa par katru darī juma veidu, piemē ram, slē dzot lī gumu ar Rā na depozī tu, viņ i saņ em no katras puses 0.5% no lī guma summa, mū su gadī jumā lī gums bija par 25.000 000 IRR (2500 USD), tas ir, 12.5 USD katrs no saimnieka un ī rnieka.
Es savukā rt stā stī ju, ka Maskavā , ī rē jot mā jokli ar aģ entū ras starpniecī bu, visbiež ā k ir jā maksā komisijas maksa 100% apmē rā no ikmē neš a maksā juma, un pie paš reizē jā s ī res cenas tas parasti ir vairā k nekā.1000 USD.
Visā salas piekrastē ir lielisks asfaltē ts veloceliņ š , tā pē c Hadi man atdeva savu velosipē du, tā lredzī gi ierī kojot tam elektriskos lukturus priekš ā un aizmugurē , tā pē c izrā dī jā s, ka vē lā k tie man ļ oti noderē ja.
Sagaidī jis dienas otro pusi, kad vairs nebija tik karsts, devos pretī nogrimuš ajam grieķ u kuģ im (Keshti e Yunani), kas atrodas salas dienvidaustrumos. Kuģ is uzskrē ja uz sē kļ a 1966. gadā un tagad ir fotografē š anas objekts. Bija jā brauc kā di 10 km, un es ļ oti priecā jos, ka varē š u braukt ar riteni. Bet patiesī bā izrā dī jā s, ka pedā ļ u mī š ana pat vakarā un, precī zā k sakot, laiks tuvojā s saulrietam, izrā dī jā s ā rkā rtī gi grū ts neizturamā karstuma dē ļ . Daž u minū š u laikā mans T-krekls bija izmirkts, un sviedri straumē m tecē ja pa manu seju un iekļ uva acī s tā , ka tā s sā ka knibinā t tik stipri, ka nā cā s divas reizes apstā ties un tā s noskalot ar tī ru ū deni.
Man izdevā s piebraukt lī dz kuģ im tieš i saulrieta laikā . Š eit jau sapulcē juš ies Irā nas tū risti un ā rzemnieki ar gatavā m kamerā m.
Ja godī gi, fotografē t cauri sarū sē juš u kuģ i ir apš aubā ms prieks, bet tā kā nav ko darī t, tad atliek paņ emt rokā s fototehniku un skriet pa kreisi un pa labi no kuģ a labu fotogrā fiju meklē jumos. Lai gan es joprojā m gribu atzī mē t, ka nakts fotogrā fijas izrā dī jā s ļ oti skaistas.
Pā rskatot karti, sapratu, ka ā trā kais veids, kā nokļ ū t mā jā s, ir doties pa galveno Ghuru b e Kish ceļ u caur salas centru, nevis braukt atpakaļ pa veloceliņ u gar krastu. Pē c izbraukš anas pa vā ji apgaismotu ceļ u es braucu apmē ram piecas minū tes un apstā jos, lai vē lreiz pā rbaudī tu marš rutu. Netā lu stā vē ja neliela bū diņ a sezonas strā dniekiem, kurā dega gaisma. Pieklauvē ju un rā dī ju jaunajam vī rietim karti. Puisis pamā ja ar galvu un aicinā ja mani ienā kt.
Neuzkrī toš ā kabī ne iekš ā izrā dī jā s ļ oti labā stā voklī - sienas apdarinā tas ar patī kamu skaidu plā tni, logos ielikti stikla pakeš u logi, darbojā s kondicionieris un ledusskapis, stū rī stā vē ja aizzī mogotas ū dens pudeles. Duš a un tualete bija ā rpusē . Puiš i ieradā s no Afganistā nas un dzī voja š eit kopā , strā dā jot pie lidostas teritorijas labiekā rtoš anas, no rī ta viņ us aizveda ar automaš ī nu, bet vakarā atveda. Mē ģ inā jā m runā t persiski, bet labi nesapratā mies. Viņ i ar ž estu rā dī ja, lai palieku, un pē c daž ā m minū tē m atnesa man vakariņ as - bulguru ar aunazirņ iem un gaļ u, plā nu plā tsmaizi, tē ju ar saldumiem.
Kamē r mē s runā jā m, ā rā bija pilnī gs tumš s, bet es priecā jos par viņ u viesmī lī bu, turklā t viņ i man rā dī ja ceļ u - bija jā brauc uz priekš u kā du pusstundu, nekur nenogriež oties. Vienī gā nianse, kas traucē ja, bija tas, ka ceļ š nebija apgaismots.
Pā rbaudī ju priekš ē jo lukturi, tas apgaismoja ceļ u divus trī s metrus no velosipē da, ar ko pietika, lai nepazustu uz taisnas š osejas. Saulei norietot, gaisa temperatū ra normalizē jā s, un es, izvē lē jies augstā ko pā rnesumu, ar lielu prieku sā ku spiest pedā ļ us.
Pilnī gā tumsā , tikai viena priekš ē jā luktura gaismā , vadī jos pa baltajā m apmalē m ceļ a labajā pusē un tā dā veidā nobraucu kā dus piecus kilometrus. Bet pē kš ņ i apstā jos, jo ceļ š beidzā s, un tā vietā bija sazarojums pa labi un pa kreisi. Turklā t pa dienu te notika remontdarbi, tā pē c daļ a brauktuves tika nobloķ ē ta ar betona bluķ iem, bet malā s gulē ja smilš u kalni. Apceļ ojis tos, pē c kilometra atkal sastapos ar sazarojumu, kas beidzā s apļ veida krustojumā ar daudzā m izejā m. Tā lā kais ceļ š
vē l vairā kas reizes tas beidzā s ar dakš ā m, un man bija jā pieņ em lē mumi, kurā virzienā doties.
Manas lielā kā s bailes bija apmaldī ties, un, ieraugot lidostas vadī bas torni, biju ļ oti priecī ga, jo sapratu, ka, lai arī esmu nedaudz apmaldī jusies, tagad vismaz zinā ju, kurp doties. Pē c stundas braucu uz laukumu blakus intensī vai lielceļ am, un, tā kā nevarē ju kartē atrast nosaukumu, atstā ju velosipē du pie ceļ a un pamā ju ar rokā m garā m braucoš ai automaš ī nai. Š oferis apstā jā s un ar ziņ kā ri paskatī jā s uz mani un manu velosipē du, es izskatī jos ā rkā rtī gi nogurusi un satraukta.
- Man koja hastam? (Kur es esmu? ) - jautā ju š oferim.
Viņ š paņ ē ma karti un norā dī ja uz laukumu netā lu no mola. Izrā dī jā s, ka es braucu pa diagonā li pa visu salu apmē ram 20 km, un man bija jā brauc vē l 5 km pa intensī vu ceļ u uz mā ju. Es ieslē dzu aizmugurē jo lukturi un braucu pa ceļ u cauri satiksmei, tagad vē loties, lai man bū tu ķ ivere, un noliecos pē c iespē jas tuvā k apmalei, kad katrs priekš ē jais lukturis nā ca no aizmugures.
Kiš as osta ar imigrā cijas biroju atļ auju saņ emš anai kuģ oš anai no salas un ieceļ oš anas zī mogiem vī zas saņ emš anai, ja nepiecieš ams, reģ istrā cijas leti un ī paš u bagā ž as deklarē š anas koridoru atgā dinā ja lidostu. Ierodoties tur pē c stundas, uzreiz visu noskaidroju - lai kuģ otu uz Irā nas kontinentā lo daļ u, bija ne tikai jā pē rk biļ ete, bet jā uzrā da pase un jā saņ em ī paš s dokuments, kas ļ auj atstā t salu un braukt ar prā mi.
Tā kā biļ eti pirkt negrasī jos, uz molu devos nevis caur imigrā cijas biroju, bet gan pa dienesta ieeju kopā ar ostas darbiniekiem un tad bez problē mā m atradu ī sto prā mi. Pie mola jau bija rinda, kurā katrs turē ja rokā s apzī mogotas krā sainas papī ra lapas ar atļ auju kuģ ot. Tiklī dz pasaž ieri bija uz klā ja, es piegā ju pie kapteiņ a un uzrunā ju viņ u persi valodā.
- Beba khshid, man mikha m be Chara k ber am.
Amma ma n pule kafi nadora m. (Atvainojiet, es gribu doties uz Bandar Charak, bet man nepietiek naudas).
- ES tevi saprotu. Bet ko es varu darī t jū su labā , kungs, - kapteinis atbildē ja lauzī tā angļ u valodā.
- Vai vari mani aizvest uz prā mi? – jautā ju vē lreiz angliski.
Kapteinis atbildē ja, ka viņ a kuģ is ir “pilns” (pilns), bet no tā bija redzams, ka viņ š man pilnī bā simpatizē un, iespē jams, tomē r atradī s brī vu vietu. Sarunā joties ar mani, kapteinis nepā rtraukti pā rslē dzā s no persieš u valodas uz angļ u valodu, tā pē c es atkā rtoju savu lū gumu viņ am zinā mā valodā : “Man pou le kafi nodora m. Vī za dā vanā m (man nepietiek naudas, man ir vī za) ”. Tač u pē dē jā frā ze par vī zu viņ u ļ oti satrauca. Varbū t viņ š atcerē jā s, ka esmu ā rzemnieks un, pē c viņ a domā m, man noteikti bija jā saņ em atļ auja, lai atstā tu salu vai iebrauktu Irā nā.
Izņ ē mu pasi un parā dī ju vī zu, bet bija jau par vē lu, tagad irā nis pā rliecinoš i rā dī ja uz ostas ē ku un atkā rtoja, ka vispirms vajag saņ emt atļ auju imigrā cijas birojā.
Kad sapratu, ka kapteini pā rliecinā t neizdosies, no visa spē ka metos uz biroju, bet tas izrā dī jā s slē gts, tad apturē ju kā du uniformā tē rptu darbinieku un pagriezos pret viņ u. Virsnieks ar ziņ kā ri sā ka pē tī t manu pasi un tikai pē c tam, kad paskaidroju, ka steidzos, pasmaidī ja un, atdodot man dokumentus, teica, ka papildu zī mogi nav vajadzī gi. Izš ā vu no ofisa kā lode un metos uz molu, bet man par lielu vilš anos prā mja vairs nebija.
Vairā k nekā stundu pavadī ju pie piestā tnes, gaidot nā kamo prā mi, bet galu galā man bija jā atgriež as ostas ē kā , lai pā rbaudī tu grafiku.
Izbraucot nā cā s izmantot dienesta eju, jo bija ļ oti neē rti ieiet muitas zonā no mola puses un skaidrot, kā pē c neaizbraucu prom. Š oreiz apsargs kabī nē mani apturē ja, pā rbaudī ja pasi un, š ķ iet, aizrā dī ja, ka eju tur, kur aizliegts.
Izrā dī jā s, ka nā kamajam prā mim bija jā dodas tikai pē c trim stundā m, un, tā kā tobrī d salā sā kā s visintensī vā kais karstums, nolē mu palikt uzgaidā majā telpā . Bija arī neatbildē ts jautā jums par atļ auju izbraukt, un devos uz imigrā cijas biroju. Priekš nieks rū pī gi apskatī ja manu pasi un apstiprinā ja, ka nekā di papī ri nav vajadzī gi, kā arī palū dza palī gu aizvest pie kases, kas atradā s uz ielas. Kā da irā nieš a rū pī gā uzraudzī bā devos uz biļ eš u kasi, samaksā ju 12$ un tiku pie kā rotā s biļ etes.
Autors: Kozlovskis Aleksandrs.
Grā mata: "Neaizmirstamā Irā na". 159 dienas ar stopiem.
Avots: http://sanyok-belarus. cilvē kiem. lv/
