Я помню чувство умиротворения, которое, несмотря на не лёгкий период в жизни, владело всем моим существом во время первой поездки в Индию. Наверное, желание испытать этот покой снова и подтолкнуло меня согласиться на двухнедельную командировку в Бомбей - мой второй визит в эту страну.
Подсознательно я всё время пыталась сравнивать свои прошлые впечатления с теперешними, но ничего не получалось. От первой поездки остались одни эмоции и никаких конкретных воспоминаний. Я как бы знакомилась с Индией заново.
Контраст между неизбывной нищетой улицы и роскошью моей гостиницы - первое осознанное чувство. Когда я прилетела, шёл дождь. Из окна номера видна помойка на которой живут люди. Посреди этой помойки огромная, метров десять в диаметре, лужа. Когда дождь закончился стайка ребятишек высыпала на улицу. Они купались в этой луже и плавали на импровизированных лодках , сделанных из обломков пенопласта.
Цель моей поездки - интервьюирование индусов для работы в качестве программистов в нашей фирме. Те, кто приходят на интервью не похожи на тех, кто купается в луже. Уровень кандидатов не плохой, но он значительно ниже, чем у израильских программистов с аналогичным стажем и опытом.
Сам порядок интервью, тоже очень любопытный. Всё начинается с вопросов о семье, школе, хобби...Претенденты отвечают охотно, рассказывая подробности не только своей биографии, но и биографий родителей, братьев и сестёр.
Тех, кто прошёл техническую часть, спрашивают о сильных и слабых сторонах их характера. И, к моему огромному удивлению, они и на эти вопросы отвечают искренне. Двухнедельная статистика показала, что примерно двадцать процентов кандидатов получают предложение работы, и примерно девяносто пять процентов из них его принимают, вне зависимости от зарплаты, которую они просили и которую им предложили.
Вопрос менталитета занимал меня практически ежеминутно во время этой поездки. Индия, впитывая в себя все мыслимые и не мыслимые формы технического прогресса, отказывается ассимилироваться с мировой культурой на бытовом уровне. Например, на улицах практически не встречаются женщины в европейской одежде или женщины с крашенными волосами. Они ездят на машинах и велосипедах, пьют кока колу и с удовольствием едят гамбургеры, но, боже упаси, измениться самим. Невольно напрашивается сравнение с Японией, где одетые в джинсы японки записываются в очереди на операции по изменению формы глаз.
Другой пример верности традициям - создание индийской семьи. Несколько лет назад у меня в отделе работали шесть индусов. И вот, однажды, один из них, пришёл ко мне с просьбой об отпуске. Он объяснил, что едет домой жениться. Я спросила, кто невеста. Он ответил, что ещё не знает, так как мать ещё не выбрала, и что на сегодняшний день известна только дата свадьбы. Видя мой удивлённый взгляд, он объяснил мне весь процесс: мать жениха даёт объявление в газету с описанием требований к невесте, включающих черты характера и социальный статус, рассматривает предложения, поступившие от МАТЕРЕЙ невест и выбирает двух-трёх подходящих, иногда одну. Сын может выбирать только из того, что уже выбрала мать. Когда окончательное решение принято, свадьбу играют в течение недели.
Статистика показывает, что процент разводов в Индии один из самых низких в мире, хотя разводы не запрещены, что, в общем, подтверждает мою теорию о том, что мама лучше всех знает, что нужно её ребёнку.
Позже я спрашивала индийских женщин, как же быть с любовью, и они в один голос утверждали, что любовь приходит потом, а отсутствие сексуального опыта до свадьбы и у жениха и у невесты, не позволяет сравнивать и практически исключает потребность заводить романы на стороне.
Всё это звучит немного наивно, но как показывает многовековая история - работает. Остаётся только один вопрос - кем и для кого написана Кама Сутра. Кстати, ни один из индусов, с которыми я говорила, её не читал. Они вообще очень смущались, когда я произносила это название.
Мне бы очень хотелось рассказать поподробнее о том, что я видела в Бомбее, но оказывается, это слишком сложно. Сложно потому, что в памяти, как и после первой поездки, остались не конкретные объекты, а некое эмоциональное облако, которое в течение моего визита трижды меняло свой облик. Таким образом есть три разных сгустка эмоций, которые я и попытаюсь описать.
Первое облако больше похоже на тучу - чувство брезгливости, которое вызывают грязные попрошайки, несметными толпами снующие по улицам, убогие жилища, напоминающие собачьи будки и нищие магазинчики, тут и там влепленные в разбитые, а часто просто не асфальтированные тротуары.
Второе чувство, пришедшее на смену певому примерно на третий день моего пребывания в Бомбее - любопытство. Любопытно, как можно водить машину в городе, где по трёхполосной улице, движется минимум пять рядов машин, сопровождаемые мечущимися в броуновском порядке рикшами (трех колёсными велосипедами с мотором и сиденьем для пассажиров). В центр города въезд рикшам запрещён, но машины продолжают вливаться в улицы всё такой же бесформенной плотной массой. Любопытно, как, живя на улице под недостроенным мостом, можно содержать в чистоте светлое сари (длина ткани для сари восемь метров). Любопытно, кто учится в университетах и могут ли жители лачуг, которых в девятнадцатимиллионном городе большинство, получить какое-либо образование. Любопытно, почему пятитысячелетняя цивилизация, достигшая таких вершин в философии, математике, медицине, обладает столь примитивным искусством. В музее принца Уэльского, можно найти в соседних залах образцы китайского, японского и индийского прикладного искусства. Индийские "шедевры" выглядят ученическими поделками рядом с работами китайских мастеров. Любопытно, почему при более-менее спокойной криминогенной обстановке по вечерам на улице практически нет женщин.
Третье чувство-облако карамельно-розового цвета появилось по прошествии первой недели. Я бы назвала его чувством покоя и приятия. Однажды в магазине я спросила: "возможно ли получить Что-то". Мне ответили, что возможно, но сейчас нет в наличие. Это не было насмешкой, это был настоящий индийский ответ. Неотрицание, поступательное движение, надежда...Ключевое слово в этом ответе - "ВОЗМОЖНО".
Я не знаю имеет ли право турист с ежедневно меняющимися ощущениями писать об этой удивительной стране. Возможно, только индус с устоявшимися взглядами может до конца объяснить то что происходит вокруг.
Примером тому несколько удивительных явлений из жизни Бомбея.
В городе находится самая большая в мире прачечная под открытым небом. Её площадь составляет примерно пол квадратных километра. Всё это пространство разделено на каменные кабинки, их здесь несколько тысяч. Клиенты приносят громадные тюки с вещами и приёмщик сортирует вещи по цветам. Никаких бирок, позволяющих связать вещь с хозяином не существует. После сортировки вещи начинают свой маршрут по каменному лабиринту. Прачки (не знаю как их назвать в мужском роде) вместо мыла используют тяжеленные дубины, которыми нещадно лупят грязные вещи. Говорят, что после двух стирок вес вещи уменьшается вдвое. Потом всё развешивается для просушки, а дальше начинается самое чудесное и необъяснимое - вещи возвращаются к хозяину. Каким образом определяют что кому вернуть я понять не смогла. Индусы объяснили мне, что у тех кто здесь работает хорошая память на короткие промежутки времени. Меня этот ответ удовлетворил.
В Индии не принято обедать в столовках и работающие мужчины предпочитают домашнюю еду. Специальные рассыльные ОББЕГАЮТ в полдень хозяек и полученные от них абсолютно однотипные судочки собирают на длинную палку. С этим багажом на плече они продолжают свой бег по улицам, встречаясь на перекрёстках с другими рассыльными, обмениваясь с ними кастрюльками, в зависимости от направлений доставки. Как еда попадает по нужному адресу для меня осталось тайной. Всё время присутствовало жгучее желание порекомендовать Федерал Экспрессу послать сюда своих специалистов на курсы повышения квалификации. Индусы объясняют свои успехи в этой области также хорошей памятью.
Последний эпизод описывает индийскую практичность. Я была в Бомбее в нескольких храмах. Никаких архитектурных восторгов у меня не случилось. Но вот процесс пожертвований очень понравился. У входа в храм каждый верующий покупает маленькую коробочку с фруктами, сладостями и цветами. При желании он может добавить туда немного денег. В самом храме коробочку передают специальному служителю, ставящему её у подножия статуи божества. Через несколько секунд всё возвращается к верующему за исключением денег (очень мало кто их туда кладёт). Смысл этого обряда в том, что человек подносит дары богу, а бог угощает его кушаньями со своего стола. Таким образом, чувство исполненного долга после пожертвования дополняется вкусовыми радостями при поедании сладостей.
Всю мою "розовую" неделю я купалась в благостном чувстве покоя, отказавшись осмысливать происходящее. Мне больше не мешали запахи и грязь на улицах, плохой английский или жулики-рикши. Просто хотелось быть здесь.
Es atceros miera sajū tu, kas, neskatoties uz grū to periodu manā dzī vē , pā rņ ē ma visu manu bū tī bu mana pirmā Indijas ceļ ojuma laikā . Iespē jams, tieš i vē lme vē lreiz piedzī vot š o mieru pamudinā ja mani piekrist divu nedē ļ u komandē jumam uz Bombeju – manai otrajai vizī tei š ajā valstī .
Zemapziņ ā visu laiku mē ģ inā ju salī dzinā t savus pagā tnes iespaidus ar tagadni, bet nekas neizdevā s. No pirmā brauciena bija tikai emocijas un nekā du konkrē tu atmiņ u. Es atkal kaut kā iepazinu Indiju.
Kontrasts starp neizbē gamo ielas nabadzī bu un manas viesnī cas greznī bu ir pirmā apzinā tā sajū ta. Kad ierados, lija lietus. No istabas loga var redzē t atkritumu izgā ztuvi, kurā dzī vo cilvē ki. Š ī s atkritumu kaudzes vidū ir milzī ga peļ ķ e desmit metru diametrā . Kad lietus beidzā s, uz ielas izgā ja bē rnu bars. Viņ i peldē jā s š ajā peļ ķ ē un kuģ oja ar improvizē tā m laivā m, kas izgatavotas no putupolistirola atkritumiem.
Mana ceļ ojuma mē rķ is ir intervē t indieš us, lai viņ i strā dā tu par programmē tā jiem mū su firmā . Tie, kas nā k uz intervijā m, nav kā tie, kas peld peļ ķ ē . Kandidā tu lī menis nav slikts, tač u tas ir ievē rojami zemā ks nekā Izraē las programmē tā jiem ar lī dzī gu pieredzi un pieredzi.
Ļ oti kurioza ir arī pati intervijas kā rtī ba. Viss sā kas ar jautā jumiem par ģ imeni, skolu, vaļ aspriekiem. . . Pretendenti atbild labprā t, pastā stot sī kā k ne tikai savu, bet arī vecā ku, brā ļ u un mā su biogrā fiju.
Tiem, kuri ir izturē juš i tehnisko daļ u, tiek jautā ts par viņ u rakstura stiprajā m un vā jajā m pusē m. Un, man par lielu pā rsteigumu, viņ i sirsnī gi atbild uz š iem jautā jumiem. Divu nedē ļ u statistika liecinā ja, ka aptuveni divdesmit procenti kandidā tu saņ em darba piedā vā jumu, un aptuveni deviņ desmit pieci procenti no viņ iem to pieņ em neatkarī gi no prasī tā s un piedā vā tā s algas.
Jautā jums par mentalitā ti mani nodarbinā ja gandrī z katru minū ti š ī ceļ ojuma laikā . Indija, absorbē jot visus iedomā jamos un neiedomā jamos tehniskā progresa veidus, atsakā s asimilē ties ar pasaules kultū ru sadzī ves lī menī . Piemē ram, uz ielā m praktiski nav sievieš u Eiropas drē bē s vai sievieš u ar krā sotiem matiem. Viņ i brauc ar automaš ī nā m un velosipē diem, dzer Coca-Cola un ar prieku ē d hamburgerus, bet, nedod Dievs, maina sevi. Neviļ us par sevi liek domā t salī dzinā jums ar Japā nu, kur japā nietes, kas tē rpuš ā s dž insos, tiek ierakstī tas acu formas maiņ as operā ciju rindā .
Vē l viens tradī ciju uzticī bas piemē rs ir indieš u ģ imenes izveidoš ana. Pirms daž iem gadiem manā nodaļ ā strā dā ja seš i indieš i. Un tad kā du dienu viens no viņ iem atnā ca pie manis un lū dza atvaļ inā jumu. Viņ š paskaidroja, ka dodas mā jā s, lai apprecē tos. Es jautā ju, kas ir lī gava. Viņ š atbildē ja, ka vē l nezina, jo mā te vē l nav izvē lē jusies, un ka š odien zinā ms tikai kā zu datums. Redzot manu izbrī nī to skatienu, viņ š man izskaidroja visu procesu: lī gavaiņ a mā te ievieto sludinā jumu avī zē , kurā apraksta prasī bas lī gavai, tajā skaitā rakstura iezī mes un sociā lo statusu, izskata no lī gavu mā tē m saņ emtos priekš likumus un atlasa. divas vai trī s piemē rotas, daž reiz viena. Dē ls var izvē lē ties tikai to, ko mā te jau ir izvē lē jusies. Kad pieņ emts galī gais lē mums, nedē ļ as laikā tiek izspē lē tas kā zas.
Statistika liecina, ka š ķ irš anā s rā dī tā ji Indijā ir vieni no zemā kajiem pasaulē , lai gan š ķ irš anā s nav aizliegta, kas kopumā apstiprina manu teoriju, ka mamma vislabā k zina, kas viņ as bē rnam ir vajadzī gs.
Vē lā k jautā ju indieš u sievietē m, ko darī t ar mī lestī bu, un viņ as vienbalsī gi iebilda, ka mī lestī ba nā k vē lā k, un seksuā lā s pieredzes trū kums pirms kā zā m gan lī gavainim, gan lī gavai neļ auj salī dzinā t un praktiski novē rš nepiecieš amī bu sā kt romā nus sā nu.
Tas viss izklausā s nedaudz naivi, bet, kā liecina gadsimtiem senā vē sture, tas darbojas. Atliek tikai viens jautā jums – kas un kam ir sarakstī jusi Kamasū tru. Starp citu, neviens no indiā ņ iem, ar kuriem es runā ju, to nelasī ja. Viņ i parasti bija ļ oti neē rti, kad es teicu š o vā rdu.
Es tieš ā m vē lē tos pastā stī t vairā k par Bombejā redzē to, bet izrā dā s, ka tas ir pā rā k sarež ģ ī ti. Grū ti, jo, tā pat kā pē c pirmā brauciena, atmiņ ā palika nevis konkrē ti objekti, bet gan tā ds kā emociju mā konis, kas mana apmeklē juma laikā trī s reizes mainī ja savu izskatu. Tā dē jā di ir trī s daž ā das emociju kopas, kuras mē ģ inā š u aprakstī t.
Pirmais mā konis drī zā k lī dzinā s mā konim – riebuma sajū ta, ko izraisa netī ri ubagi, kas neskaitā mos baros skraida pa ielā m, suņ u mā jā m lī dzinā s š vaki mā jokļ i un nabadzī gi veikali, kas š ur tur iestrē guš i salauztā s un biež i vien vienkā rš i nenobruģ ē tā s ietvē s.
Otrā sajū ta, kas nomainī ja pirmo apmē ram treš ajā dienā , kad uzturos Bombejā , bija zinā tkā re. Interesanti, kā var braukt ar automaš ī nu pilsē tā , kur pa trī s joslu ielu pā rvietojas vismaz piecas automaš ī nu rindas, ko pavada Brauna kā rtī bā steidzī gi rikš as (trī sriteņ u velosipē di ar motoru un sē dekli pasaž ieriem) . Rikš iem ir aizliegts iebraukt pilsē tas centrā , bet automaš ī nas turpina plū st ielā s tā dā paš ā bezveidī gā blī vā masā . Interesanti, kā , dzī vojot uz ielas zem nepabeigta tilta, var noturē t tī ru gaiš u sari (auduma garums sarim ir astoņ i metri). Interesanti, kas studē augstskolā s un vai bū diņ u iedzī votā ji, kuru deviņ padsmit miljonu pilsē tā ir vairā kums, var iegū t kā du izglī tī bu. Interesanti, kā pē c piecus tū kstoš us gadus vecai civilizā cijai, kas sasniegusi tik augstumus filozofijā , matemā tikā , medicī nā , ir tik primitī va mā ksla. Velsas prinč a muzejā blakus esoš ajā s telpā s var atrast ķ ī nieš u, japā ņ u un indieš u amatniecī bas paraugus. Indijas "š edevri" lī dzā s ķ ī nieš u meistaru darbiem izskatā s kā studentu rokdarbi. Interesanti, kā pē c pie vairā k vai mazā k mierī gas kriminogē nas situā cijas uz ielas vakaros sievieš u praktiski nav.
Treš ā sajū ta - karameles rozā krā sas mā konis parā dī jā s jau pē c pirmā s nedē ļ as. Es to sauktu par miera un pieņ emš anas sajū tu. Kā du dienu veikalā jautā ju: "Vai ir iespē jams kaut ko dabū t. " Man teica, ka tas ir iespē jams, bet tagad tas nav pieejams. Tas nebija joks, tā bija ī sta indieš u atbilde. Nenoliegums, kustī ba uz priekš u, cerī ba. . . Atslē gas vā rds š ajā atbildē ir "IESPĒ JAMS".
Nezinu, vai tū ristam ar ik dienas mainī gā m izjū tā m ir tiesī bas rakstī t par š o apbrī nojamo valsti. Varbū t tikai hinduists ar iedibinā tiem uzskatiem var pilnī bā izskaidrot apkā rt notiekoš o.
Piemē rs tam ir vairā kas pā rsteidzoš as parā dī bas no Bombejas dzī ves.
Indijā nav pieņ emts pusdienot ē dnī cā s, un strā dā još ie vī rieš i dod priekš roku mā jā s gatavotam ē dienam. Ap saimniecē m pusdienlaikā skraida ī paš i ziņ neš i un uz gara kociņ a tiek savā kti no viņ ā m saņ emtie absolū ti tā da paš a tipa trauki. Ar š o bagā ž u plecos viņ i turpina skrē jienu pa ielā m, krustojumā tiekoties ar citiem sū tņ iem, apmainot ar tiem podus atkarī bā no piegā des virziena. Tas, kā ē diens nonā k pareizajā adresē , man joprojā m ir noslē pums. Visu laiku bija kvē la vē lme ieteikt Federā lajam ekspresim sū tī t savus speciā listus uz š ejieni uz padziļ inā tiem apmā cī bas kursiem. Arī hinduisti savus panā kumus š ajā jomā saista ar labu atmiņ u.
Pē dē jā epizode apraksta Indijas praktiskumu. Esmu bijis Bombejā vairā kos tempļ os. Man nebija nekā du arhitektonisku prieku. Bet man ļ oti patika ziedoš anas process. Pie ieejas templī katrs ticī gais nopē rk mazu kastī ti ar augļ iem, saldumiem un ziediem. Viņ š var pievienot naudu, ja vē las. Paš ā templī kaste tiek nodota ī paš am dež urantam, kurš to novieto dievī bas statujas pakā jē . Pē c daž ā m sekundē m viss atgriež as pie ticī gā , izņ emot naudu (ļ oti maz cilvē ku to tur ieliek). Š ī s ceremonijas nozī me ir tā da, ka cilvē ks nes dā vanas Dievam, un Dievs viņ u pacienā ar ē dieniem no sava galda. Lī dz ar to paveiktā apziņ a pē c ziedojuma tiek papildinā ta ar saldumu ē š anas garš as priekiem.
Visu savu "rozā " nedē ļ u es peldē jos svē tlaimī gā miera sajū tā , atsakoties aptvert notiekoš o. Mani vairs netraucē ja ne smakas un netī rumi uz ielā m, ne slikta angļ u valoda, ne negodī gi rikš as. Es vienkā rš i gribē ju bū t š eit.
